Вот, пожалуйста, и дворянки, и купчихи в рядах большевиков. И с тем же диагнозом. З.Гиппиус в своих дневниках 1918-го года заметила, что аффект гендерной истероидной психопатии использовали для эскалации гражданской войны: (с.445-446)14 октября 1918 года, воскресенье. В Гороховой (ВЧК) «чрезвычайке» орудуют женщины (Стасова, Яковлева), а потому – царствует особенная, - упрямая и тупая, - жестокость. Даже Луначарский с ней борется и тщетно: только плачет (буквально, слезами!).
Плачущий Луначарский - это круто, вот где начинается Маяковский, оказывается:
Если бы
выставить в музее
плачущего большевика,
весь день бы
в музее
торчали ротозеи.
Днем стреляю, ночью плачу.
Е.Д.Стасова (1873-1966) - дворянка, в 1918 г. член Президиума Петроградской ЧК и секретарь Петроградского комитета РКП(б). И тоже похоронена в Кремлевской стене.
Ну, неужели белые были истинно белыми и пушистыми? Вот интересный персонаж - неподтвержденная баронесса Боде.
Биография Софьи де Боде - это набор мифов. Вехи биографии Боде переписывают из воспоминаний М.А.Рычковой (о самой М.А.Рычковой было бы гораздо инереснее почитать, это жена генерал-лейтенанта В.В.Рычкова (1867-1935) начальника военного отдела Русской фашистской партии в Харбине): «София де Боде, дочь начальника дивизии, в 1913-ом году окончила Смольный Институт, в 1914-м году поехала на фронт к своему отцу и пробыла там, в команде разведчиков, восемь месяцев. Во время одной из поездок она упала с лошади, сломала ногу и была отправлена отцом в Москву, где находилась в то время ее семья.»
Сразу же напрягает, что имя отца не называется. Было два де Боде на фронте 1МВ: 1. Августин Климентьевич (1871-1915), нач.штаба 4-ой стр. бригады, умер от ран в 1915 г., полковник; и 2. Николай Андреевич (1860-1924), командующий 57-ой пехотной дивизией с 12.05.1915 г., умер в эмиграции в Югославии, генерал-лейтенант. С.В.Волков (Волков С.В. Первые добровольцы на Юге России. – М.: НП «Посев», 2001) считает, что отчество мифической Софьи было Николаевна. Но это значит, что отец ее не погиб ни на немецком фронте, ни у белых, ни у красных, ни у зеленых, а тихо умер в эмиграции и не был начальником дивизии, когда Софа упала с лошади в команде разведчиков и сломала ногу, а может быть, и не ногу.
Меня поразило в воспоминаниях М.А.Рычковой, (с.508):
Это было в дни разгула Керенского2 - этого кратковременного баловня судьбы и толпы. (Дело происходит в Москве.) <...> Одна из доброволиц женского батальона была сброшена неизвестным негодяем с площадки трамвая под колеса, и ей отрезало обе ноги. После операции она прожила только одну ночь. Расходы на похороны взял на себя женский союз “Помощь Родине”3.
Похороны были многолюдные и торжественные. В церковь явилось много англичанок, и среди них мне указали мисс Панхерст. (Там, где много англичанок, жди беды. А зачем англичанки так настойчиво спонсировали в России женские союзы не совсем адекватных особ? Даже в православную церковь явились дружной протестантской толпой. Та же известная британская суфражистка и левая коммунистка (!!!) Панхерст в Питере якшалась с такой же полоумной М.Бочкаревой.)
<...>
За короткое существование женского батальона три доброволицы были сброшены под колеса трамвая.
Все-таки народ подсознательно чувствовал бесовщину. Против немцев бочкаревских дур использовать было нельзя. А вот на фронтах гражданской войны в качестве палачей эта публика сойдет.
Вот еще гнусноватенький фильмец:
http://video.yandex.ru/users/alekkuksin/view/33 "
В фильме на пятой минуте приводятся воспоминания некоего есаула донской артиллерии (так в фильме) Владимира Мыльникова о Боде: «На имение, где жили отец, мать и две взрослые дочери, напала банда, отца с матерью привязали к креслам, а дочерей начали насиловать на глазах у родителей. Разграбив имение, отца, мать и одну из дочерей добили, а другую бросили, считая ее мертвой. После ухода банды вернулась перепуганная прислуга, убитых похоронили, а недобитую забрала к себе на отдаленный хутор преданная ей горничная и там ее выходила. Поправившись баронесса, узнав, что на Дону еще нет большевиков переодевшись в платье крестьянки, добралась туда, когда там только началась формироваться Добровольческая армия. Явилась в штаб и рассказав обо всем заявила: «Жить я больше не могу, нечем, покончить с собой мне не позволяет моя вера, а хочу, чтоб меня убили. Прошу зачислисть меня, но не сестрой милосердия, поскольку этого самого милосердия у меня не осталось, а рядовым бойцом.»
Но как документально доказано, Августин Боде скончался от ран в 1915 г, а Николай умер в Югославии в эмиграции. Но даже если бы и был подобный случай, откуда изнасилованной было знать, что бандиты красные, а не белые, зеленые, желтые или какие другие? А в некоторых мульках даже приводится место изнасилования - Пензенская губерния. Так это как раз будущие зеленые - антоновцы. Но героиня пошла расстреливать пленных красных. На самом деле это та же Розалия Залкинд-Землячка, только со знаком минус. Такая же сумасшедшая.
Не говоря уже о том, что большие сомнения вызывает дворянство этой мифической героини:
Все фамильные бумаги рода Боде погибли во время революции 1789 года....Когда вспыхнула Французская революция и все лены Германской империи в Эльзасе были конфискованы Французской республикой, тогда бар. Боде прибыл в Россию, присягнул на русское подданство под именем барона Карла Илларионовича и получил поместье в России.
В общем, это земляки Дантеса, «на ловлю счастья и чинов...» Технология получения русского дворянства порадовала: прибыл такой Карл Илларионович, рисанулся в Эрмитаже, я, говорит, барон, но все бумаги сгорели в огне революции, - а-а, ну, давай, барон, так барон, подтверждений не надо, получай деревеньку с русскими холопами. Потомкам имело смысл в Добрармию записываться. И есть еще у эксцесса с расстрелом пленных (пусть хоть это П.Н.Краснов с чьих-то слов записал) подоплека: а чего ей пленных жалеть-то было? Она же по сути иноверка, инородка. Для нее русская кровь - водица.
Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи
Иоанн 8:44
Когда Максим только еще начинал свою карьеру в НКВД, он частенько хвалился, что работает вместе со знаменитой чекисткой Зинаидой Генриховной Орбели. Прославилась она тем, что, будучи из старого дворянского рода, не то княжна, не то полукняжна, в возрасте 17 лет она сбежала из Смольного института благородных девиц и пошла работать в ЧК, где собственноручно занималась расстрелами. Да так, что про нее распевали песню:
Эх, яблочко, куды котишься?
В лапы к Зинке попадешь – не воротишься!
Одно время она была начальником губернского ЧК и в порядке классовой сознательности расстреляла даже собственных родителей. Причем собственноручно. Потом ее жестокости оказались слишком даже для ЧК, и ее саму чуть не расстреляли. Но за нее вступился сам Троцкий, и, ссылаясь на пролетарскую гуманность, это дело как-то замяли.
Наслышавшись про ее подвиги, Борис очень удивился, когда встретил Зинаиду Генриховну в первый раз. Это была очень приятная молодая женщина с красивым лицом и умными глазами, высокая и стройная, с быстрыми и уверенными движениями холеных рук и с энергичной пружинистой походкой. Даже чувствовалось, что она действительно что-то вроде княжны из института благородных девиц. Но эта девица была в военной форме, а на малиновых петлицах хищно поблескивали остренькие ромбы – генерал НКВД.
Потом Борис часто встречал ее на новой квартире Максима. Она заботливо помогала Ольге по хозяйству или трогательно нянчилась с ребенком. Иногда Ольга возила ребенка в коляске по Петровскому парку, а рядом прогуливалась Зинаида Генриховна и несла бутылочку с молоком. Иногда вместе с ними прогуливался и брат Зинаиды Генриховны – чудаковатое существо, которого все называли героем Перекопа.
Говорили, что во время гражданской войны он был командиром кавалерийской дивизии или корпуса и прославился невероятной храбростью. Но при взятии Перекопа его контузило в голову и повредило мозги. С тех пор он жил на особой пенсии Совнаркома и чудил. Другого за такие фокусы давно бы посадили, но ему как герою Перекопа все сходило безнаказанно.
За особые заслуги перед советской властью ему подарили целый барский особняк, где он жил один в двадцати пяти комнатах. Правда, в одной из комнат он держал своего старого боевого друга – белую кобылу. Кроме того, он заставлял всех обращаться к нему не по имени и отчеству, а звать его героем Перекопа, говоря, что это его титул, пожалованный ему советской властью. На другое имя он просто не отзывался.
Когда герой Перекопа вышагивал по улице, его всегда сопровождала стайка любопытных мальчишек в ожидании, что он выкинет какое-нибудь новое антраша. В свое время этим занимался и Борис. Зато взрослые, наоборот, недолюбливали героя Перекопа и старались не замечать его.
Если Зинаида Генриховна выглядела очень красивой, то ее братец был, зато, на редкость безобразен. Это была точная копия батьки Махно, как его показывали в фильме «Красные дьяволята». Ростом он был с карлика и потому всегда носил специальные, сделанные на заказ сапоги с высокими, почти как у женщин, каблуками и лакированными голенищами. После фронтовых ранений одна нога была у него короче другой и не сгибалась. Потому он весь был какой-то перекошенный и сильно хромал. Лицо у него было такое бледное и бескровное, как у покойника. А на этом белом лице глаза черные и колючие, как гвозди. Голову героя Перекопа украшала высоченная копна черных, как сажа, и жестких, как проволока, волос, которые спадали ему до плеч, как львиная грива. Одни говорили, что после контузии малейшее прикосновение не только к черепу, но даже и к волосам вызывает у него мучительные головные боли. Потому он не стрижется и даже зимой ходит без шапки. Другие же уверяли, что герой Перекопа, наоборот, целые дни просиживает в парикмахерской, и что его необычайная шевелюра всегда тщательно расчесана, напомажена и надушена, и что у него даже шестимесячная завивка – перманент. Потому некоторые считали, что он отпустил себе такую гриву нарочно, чтобы казаться выше ростом.
Помимо всего прочего герой Перекопа еще изобрел себе свою собственноручную фантастическую военную форму: ярко-красные кавалерийские галифе с кожаной середкой и ярко-синяя гимнастерка с кавказским наборным пояском из черненого серебра и перекрещенными на груди ремнями. Слева у него болталась кривая кавказская латка в серебряных ножнах, а справа – огромный маузер в деревянной кобуре и с золотой дощечкой – Почетное золотое оружие Реввоенсовета.
В общем, когда герой Перекопа шел по улице, то на него было страшно смотреть. Но после того как он несколько раз поднимал пальбу из маузера по воробьям и гонялся за мальчишками с обнаженной шашкой, его потихоньку разоружили. Маузер у него отобрали и оставили только пустую кобуру с золотой дощечкой. А шашку заклепали так, что она не вынималась из ножен.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
С 1918 года начинается самая черная история Бутырки.
В Англии были опубликованы данные, которые утверждают, что за несколько месяцев после революции число расстрелянных достигло 138 тысяч.
В ответ на страшную статистику орган Центрального комитета коммунистической партии «Правда» 20 марта 1919 года пишет: «Было бы действительно ужасно, если бы это была правда».
Однако цифра, которая кажется столь фантастической большевицким публицистам, дает лишь бледное представление о том, что происходило в России и ее центре.
Массовые аресты и расстрелы начались после двух покушений.
17 августа 1918 г. в Петербурге бывшим студентом, социалистом Канегисером был убит народный комиссар Северной Коммуны, руководитель Петербургской Чрезвычайной Комиссии - Урицкий. Официальный документ об этом акте гласит: «При допросе Леонид Канегисер заявил, что он убил Урицкого не по постановлению партии или какой-нибудь организации, а по собственному побуждению, желая отомстить за арест офицеров и расстрел своего друга Перельцвейга».
Перельцвейг с товарищами был расстрелян за несколько недель до убийства Урицкого.
28 августа социалистка Фанни Каплан покушается на жизнь Ленина в Москве.
Как ответила на этот террористический акт советская власть?
По постановлению Петроградской Чрезвычайной Комиссии, которое было опубликовано в «Еженедельнике ЧК» 20 октября (№ 5), - расстреляно 500 человек заложников.
Мы не знаем и, вероятно, никогда не узнаем точной цифры этих жертв - мы не знаем даже их имен.
Но сказать можно с уверенностью, что реальная цифра значительно превосходит ту, которую привели в этом сообщении.
23 марта 1919 года английский военный священник Ломбард сообщал лорду Керзону: «В последних числах августа две барки, наполненные офицерами, потоплены, и трупы их были выброшены в имении одного из моих друзей, расположенном на Финском заливе; многие были связаны по двое и по трое колючей проволокой».
Это не единственное свидетельство того, что творилось в Петрограде и в Москве.
Один из очевидцев петроградских событий сообщает такие детали:
«Что касается Петрограда, то при беглом подсчете число казненных достигает 1300, хотя большевики признают только 500, но они не считают тех многих сотен офицеров, прежних слуг и частных лиц, которые были расстреляны в Кронштадте и Петропавловской крепости в Петрограде без особого приказа центральной власти, по воле местного Совета; в одном Кронштадте за одну ночь было расстреляно 400 человек. Во дворе были вырыты три больших ямы, 400 человек поставлены перед ними и расстреляны один за другим».
«Истерическим террором» стыдливо назвал в интервью «Еженедельнику ЧК» эти дни в Петрограде один из руководителей ВЧК, палач Мартин Петерс: «Вопреки распространенному мнению, я вовсе не так кровожаден, как думают. В Петербурге мягкотелые революционеры были выведены из равновесия и стали чересчур усердствовать. До убийства Урицкого в Петрограде не было расстрелов, а после него слишком много и часто без разбора, тогда как Москва в ответ на покушение на Ленина ответила лишь расстрелом нескольких царских министров».
Тут же некровожадный Петерс грозил: «Я заявляю, что всякая попытка русской буржуазии еще раз поднять голову встретит такой отпор и такую расправу, перед которой побледнеет все, что понимается под красным террором».
Итак, Москва. Несколько дней после покушения на Ленина. «Красная газета» писала 1 сентября:
«Сотнями будем мы убивать врагов. Пусть будут это тысячи, пусть они захлебнутся в собственной крови. За кровь Ленина и Урицкого пусть прольются потоки крови - больше крови, столько, сколько возможно».
Вспоминает профессор медицины Р. Донской:
«Это было через несколько дней после покушения на Ленина. Там во дворе анатомического театра я увидел разостланный огромный брезент, из-под которого торчала пара мертвых ног в носках. Служитель Григорий отбросил брезент, и я увидел 24 трупа с раздробленными черепами. Все лежали в одном белье, в разнообразных позах, в два ряда, голова к голове. Черепа их напоминали разбитые спелые арбузы, и из широких отверстий с развороченными краями вываливались обезображенные мозги и обломки костей. Я не мог не узнать всесокрушающего действия выстрела из винтовки в упор. Большинству стреляли в висок, некоторым в лоб».
В том же «Еженедельнике ЧК» (№6) через два месяца после расстрела был опубликован весьма укороченный список казненных за покушение на Ленина в Москве. Всего 90 человек. Среди них министры, офицеры, служащие кооперативных учреждений, присяжные поверенные, студенты, священники и многие другие.
Точного числа расстрелянных никто не знает, но, по общим сведениям, было расстреляно больше 300.
М. П. Арцыбашев в своих показаниях Лозаннскому суду определяет эту цифру в 500.
Историк и писатель С. П. Мелыунов в своей книге «Красный террор в России 1918-1923» вспоминает это время.
Будучи приговоренным к расстрелу, он находился в Бутырке и был непосредственным очевидцем тех событий.
За что социалиста Мельгунова решили уничтожить?
За резкое осуждение октябрьского переворота.
С 1918 - по 1922 год Мелыунов неоднократно арестовывался органами ВЧК. По делу «Тактического центра» в 1920 году был приговорен к смертной казни, замененной 10 годами тюремного заключения; освобожден под давлением научной общественности, благодаря инициативе В. Н. Фигнер и П. А. Кропоткина (1921). В октябре 1922 года выслан за рубеж.
Мелыунов - один из немногих счастливцев, которому удалось избежать смерти и покинуть Россию, в те страшные годы напоминавшую одну огромную тюрьму смертников с сотнями глумящимися над арестантами палачей.
«Те, которые сидели в эти поистине мучительные дни в Бутырской тюрьме, когда были арестованы тысячи людей из самых разнообразных общественных слоев, никогда не забудут своих душевных переживаний. Это было время, названное одним из очевидцев «дикой вакханалией красного террора».
Тревожно и страшно было по ночам слышать, а иногда и присутствовать при том, как брали десятками людей на расстрел. Приезжали автомобили и увозили свои жертвы, а тюрьма не спала и трепетала при каждом автомобильном гудке. Вот войдут в камеру и потребуют кого-нибудь «с вещами» в «комнату душ» - значит, на расстрел. И там будут связывать попарно проволокой. Если бы вы знали, какой это был ужас! Я сидел в эти дни в Бутырской тюрьме, и сам переживал все эти страшные кошмары.
Возьму один рассказ очевидца:
«В памяти не сохранились имена многих и многих, уведенных на расстрел из камеры, в которой сидел пишущий эти строки в ленинские августовские дни 1918 года, но душераздирающие картины врезались в память и вряд ли забудутся до конца жизни»...
«Вот группа офицеров, в числе пяти человек, через насколько дней после «Ленинского выстрела» вызывается в «комнату душ». (До революции там дезинфицировали новых тюремных сидельцев. Зловещая «комната душ» служила в 1918 году местом, куда сводили людей, ведомых на убой. - Прим. авт.)
Некоторые из них случайно были взяты при облаве на улице. Сознание возможности смерти не приходило им в голову, они спокойно подчинились своей судьбе - сидеть в заключении...
И вдруг... «с вещами по городу в комнату душ». Бледные, как полотно, собирают они вещи. Но одного выводной надзиратель никак не может найти.
Пятый не отвечает, не откликается. Выводной выходит и возвращается с заведующим корпусом и несколькими чекистами. Поименная поверка. Этот пятый обнаруживается... Он залез под койку... Его выволакивают за ноги...
Неистовые звуки его голоса заполняют весь коридор. Он отбивается с криком:
«За что? Не хочу умирать!» Но его осиливают, вытаскивают из камеры... и они исчезают... и вновь появляются во дворе... Звуков уже не слышно... Рот заткнут тряпками».
«Молодой прапорщик Семенов арестован за то, что во время крупного пожара летом 1918 года на Курском вокзале (горели вагоны на линии), находясь среди зрителей, заметил, что, вероятно, вагоны подожгли сами большевики, чтобы скрыть следы хищения. Его арестовали, а вместе с ним арестовали на квартире его отца и брата. Через три месяца после допроса следователь уверил его, что он будет освобожден. Вдруг... «с вещами по городу». И через насколько дней его фамилия значилась в числе расстрелянных. А через месяц при допросе отца следователь сознался ему, что сын был расстрелян по ошибке, «в общей массе» расстрелянных».
«Однажды к нам в камеру ввели юношу лет 18-19, ранее уведенного из нашего коридора. Он был арестован при облаве на улице в июле 1918 года около храма Христа Спасителя. Этот юноша рассказал нам, что через несколько дней по привозе в ВЧК его вызвали ночью, посадили на автомобиль, чтобы отвезти на расстрел (в 1918 году расстреливали не в подвале, а за городом).
Совершенно случайно кто-то из чекистов обратил внимание, что расстрелять они должны не молодого, а мужчину средних лет. Справились, - оказалось, фамилия и имя те же самые, отчества расходятся, и расстреливаемому должно быть 42 года, а этому 18. Случайно жизнь его была спасена, и его вернули к нам обратно».
С началом красного террора Бутырка, как и многие пенитенциарные заведения новой России, стала круглосуточным конвейером, через который беспрерывно проходил человеческий поток» бесследно исчезающий в безымянных могилах.
Людей арестовывали тысячами, сотни попадали в чекистские засады.
Например, в Москве только за одну ночь было задержано 1000 служащих жилищных отделов за какие-то злоупотребления. «Нельзя не указать на уродливые формы, в которые выливается иногда широко применяющаяся система засад, когда схватывается масса случайных людей, не имеющих никакого отношения к политике, причем люди эти надолго задерживаются в тюрьме. Мы можем привести большое количество случаев, когда арестованные в засадах более месяца не подвергались допросу», - так говорилось в докладной записке Политического Красного Креста.
Так, например, при засаде в магазине художественных вещей Дациаро в Москве в ЧК привели 600 покупателей.
В Бутырскую тюрьму как-то привели целую свадьбу - с гостями, извозчиками, женихом и невестой.
По делу о столовой на Никитском бульваре, где происходила спекуляция, захватили до 400 человек.
Так было во всех городах. Эти облавы иногда принимали нереальный характер.
Например, в Одессе в июле 1921 года было арестовано при облаве до 16 тысяч человек. Арестованных держали три дня. В Новороссийске передавали, что в этом городе периодически устраивался особый «день тюрьмы», когда никто из обывателей не имел права выходить из своего жилища. В этот день производились массовые аресты, и целые толпы людей всех возрастов, в любом состоянии, отводились в чрезвычайки.
Советская пресса («Общее дело», 9 ноября 1921 года) объясняет эти массовые аресты желанием устранить нежелательные элементы во время выборов в Совет.
Красный террор целыми неделями и месяцами держал под дамокловым мечом тысячи людей. Были случаи, когда заключенные отказывались выходить из камеры на предмет освобождения из тюрьмы, опасаясь, что вызов на волю - ловушка, чтобы обманом взять из тюрьмы на расстрел.
Были и такие случаи, когда люди выходили из камеры в полном сознании, что они выходят на волю, и сокамерники обычными приветствиями провожали их. Но через насколько дней фамилии этих мнимо освобожденных указывались в списке расстрелянных. А сколько было таких, имена которых просто не опубликовывались...
Это время лаконично характеризует новый лозунг, который пришел на смену лозунгу «Вся власть Советам». Отныне - «Вся власть Чрезвычайкам» («Правда», 18 сентября 1919 года). А вот другой призыв, напечатанный в «Народной Власти» 24 января 1919 года: «Ты, коммунист, имеешь право убить какого угодно провокатора и саботажника, если он в бою мешает тебе пройти по трупам к победе».
С каким рвением чекисты отдавались своей «работе», можно судить по отчету Владимира Токарева, начальника Калининского НКВД:
«В первую ночь расстреляли триста человек. Когда они заканчивали, было уже совсем светло, поэтому решили завершать дело в темноте и остановились на 250 заключенных в ночь. Исключая выходные, они сделали это за месяц. Я спросил Блохина: «Где найти столько людей, чтобы выкопать шесть тысяч могил?» Блохин ответил, что он доставит из Москвы экскаватор и два человека из НКВД сделают эту работу».
У красных комиссаров появился обычай брать заложников.
«Заложники - капитал для обмена»... Это фраза известного палача-чекиста Лациса.
«Большевики восстановили гнусный обычай брать заложников, - писал Локкарт 10 ноября 1918 г. - И, что еще хуже, они разят своих политических противников, мстя их женам. Когда недавно в Петрограде был опубликован длинный список заложников, большевики арестовали жен ненайденных и посадили их в тюрьму впредь до явки их мужей».
Арестовывали жен и детей и часто расстреливали их. О таких расстрелах в 1918 году жен-заложниц за офицеров, взятых в Красную Армию и перешедших к белым, рассказывают деятели киевского Красного Креста. В марте 1919 года в Петербурге расстреляли родственников офицеров 86-го пехотного полка, перешедшего к белым. О расстреле в 1919 году в Кронштадте «родственников офицеров, подозреваемых в том, что они перешли к белой гвардии», говорит записка, поданная во ВЦИК известной левой социал-революционеркой Ю. Зубелевич. Заложники легко переходили в группу контрреволюционеров.
Вот документ, публикуемый «Коммунистом»:
«13 августа военно-революционный трибунал 14 армии, рассмотрев дело 10-ти граждан города Александрии, взятых заложниками (Бредит, Мальский и др.), признал означенных не заложниками, а контрреволюционерами и постановил всех расстрелять». Приговор был приведен в исполнение на другой день.
Тогда же широчайшее применение на практике получило правило «кровь за кровь».
25 сентября 1919 года в партийном большевистском помещении в Москве, в Леонтьевском переулке, прогремел взрыв, разрушивший часть дома. Вследствие этого происшествия было убито и ранено несколько видных коммунистов.
На другой день в московских «Известиях» была опубликована угроза: «Белогвардейцы, совершившие гнусное преступление, понесут страшное наказание». «За убитых - власть сама достойным образом расплатится».
Новая волна кровавого террора захлестнула Россию: власть «достойным образом» расплатилась за взрыв с людьми, которые не могли иметь к нему никакого отношения. Как выяснилось позднее, об этом даже было написано в изданной в 1922 году в Берлине книге «Гонения на анархистов в советской России», покушение в Леонтьевском переулке было совершено анархистами. Инициатором его был рабочий Казимир Ковалев. Власть жестоко и тупо расстреливала тех, кто в этот момент был в тюрьме.
«В ответ на брошенные в Москве бомбы» в Саратове Чрезвычайная комиссия расстреляла 28 человек, среди которых было несколько кандидатов в члены Учредительного собрания, бывший народоволец, юристы, помещики, священники.
Столько расстреляно официально. В действительности больше, столько, сколько по телеграмме из Москвы пришлось из «всероссийской кровавой повинности» на Саратов - таких насчитали 60.
О том, как составлялись в эти дни списки в Москве, ярко свидетельствует один из заключенных в Бутырской тюрьме.
«По рассказу коменданта МЧК Захарова, прямо с места взрыва приехал в МЧК бледный, как полотно, и взволнованный Дзержинский и отдал приказ: расстреливать по спискам всех кадетов, жандармов, представителей старого режима и разных там князей и графов, находящихся во всех местах заключения Москвы, во всех тюрьмах и лагерях. Так, одним словесным распоряжением одного человека, обрекались на немедленную смерть многие тысячи людей.
Точно установить, сколько успели за ночь и на следующий день перестрелять, конечно, невозможно, но число убитых должно исчисляться по самому скромному расчету - сотнями. На следующий день это распоряжение было отменено»...
Прошел еще год, и распоряжением центральной власти был введен уже официально особый институт заложников.
30 ноября 1920 года появилось «правительственное сообщение» о том, что ряд «белогвардейских организаций задумал совершение террористических актов против руководителей рабоче-крестьянской революции».
Посему заключенные в тюрьмах представители различных политических групп объявлялись заложниками.
Брали сотнями заложниц - крестьянских жен вместе с детьми во время крестьянских восстаний в Тамбовской губернии: они сидели в разных тюрьмах, в том числе в Москве и Петербурге чуть ли не в течение двух лет.
Один из приказов оперштаба тамбовской ЧК 1 сентября 1920 г. объявлял: «Провести к семьям восставших беспощадный красный террор... арестовывать в таких семьях всех с 18-летнего возраста, не считаясь с полом, и если бандиты выступления будут продолжать, расстреливать их. Села обложить чрезвычайными контрибуциями, за неисполнение которых будут конфисковываться все земли и все имущество».
Как проводился в жизнь этот приказ, свидетельствуют официальные сообщения, печатавшиеся в тамбовских «Известиях»: «5 сентября сожжено 5 сел; 7 сентября расстреляно более 250 крестьян...»
В одном Кожуховском концентрационном лагере под Москвой (в 1921 - 1922 годах) содержалось 313 тамбовских крестьян в качестве заложников, в числе их дети от 1 месяца до 16 лет. Среди этих раздетых (без теплых вещей), полуголодных заложников осенью 1921 года свирепствовал сыпной тиф.
Расстреливали и детей, и родителей. Засвидетельствованы факты того, как детей убивали в присутствии родителей, а родителей на глазах детей.
Особенно свирепствовал в этом отношении Особый отдел ВЧК, который курировал Михаил Кедров. Даже его коллеги-исполнители считали его сумасшедшим, свою жизнь он закончил в психиатрической больнице с диагнозом «неизлечимый».
Кедров присылал с «фронтов» в Бутырку целыми пачками малолетних «шпионов» 8-14 лет. Он расстреливал на местах этих малолеток-гимназистов.
Такие расстрелы были и раньше.
В Москве в 1919-1920 годах расстреляно немало детей-бойскаутов - за шпионаж.
Кстати, доктор М. С. Кедров отличался не только своим чудовищным зверством. Он был интеллигентен, с утонченными, изысканными манерами. Его описывали так: «Высокий брюнет с матовым цветом кожи, тонкими чертами умного лица, с больным взглядом отсутствующих глаз». Он был прекрасно образован и одарен множеством талантов. Кедров был медиком, юристом, музыкантом, но, став начальником Особого отдела ВЧК, проявил нереальную изощренность садизма.
Сын известного московского нотариуса, человек богатый, Михаил Кедров окончил ярославский Демидовский лицей, а позднее в Бернском и Лозаннском университетах изучал медицину. В Ярославле он появлялся в великолепно сшитом мундире, при шпаге, - красивый студент-белоподкладочник. Но главной страстью студента Кедрова была музыка, он готовился стать пианистом-виртуозом. И вдруг Кедров увлекся большевизмом. Мундир сменился блузой под пролетария, а ноты с гениальными произведениями Бетховена и Баха сменились увесистыми трудами Маркса.
Приблизительно в это же время у Кедрова начали обнаруживаться признаки душевного заболевания, которое оказалось наследственным.
Старший брат, скрипач, умер в Костромской психиатрической больнице.
Первым симптомом психической болезни стала охватившая его патологическая жадность. Этот «пунктик» доходил до того, что Кедров, очень состоятельный человек, лишал своих детей пищи.
Он так точно распределял «дневную норму калорий» между ними, что ребятишки кричали и плакали от голода, а жена умоляла друзей повлиять на мужа, чтобы он прекратил эти «научные опыты».
К моменту Октябрьской революции Кедров был уже совсем невменяем. И, видимо, именно поэтому он стал одним из высших чиновников террора в ведомстве Дзержинского.
Кедрову принадлежит введение «семи категорий», на которые делились все арестованные:
седьмая категория означала немедленный расстрел, шестая - смертники второй очереди, пятая - третьей. Так же аккуратно, как он делил «пирожные» между детьми, Кедров делил арестованных перед расстрелом.
В 1919 году Дзержинский отправил доктора Кедрова усмирять север России. И в Архангельске вконец свихнувшийся начальник 00 ВЧК дал волю своим кровавым фантазиям.
Обращая север России в коммунизм, хорошо образованный и знающий историю Кедров пародировал Нантские убийства.
Он частенько хвалился, что работает вместе со знаменитой чекисткой Зинаидой Генриховной Орбели. Прославилась она тем, что, будучи из старого дворянского рода, в возрасте 17 лет сбежала из Смольного института благородных девиц и пошла работать в ЧК, где собственноручно занималась расстрелами. Да так, что про нее распевали песню: «Эх, яблочко, куда ты котишься? В лапы к Зинке попадешь - не воротишься!»
Имена родителей кровавой чекистки, князя Орбели и его жены, были помечены крестиком. А рядом красными чернилами ровным красивым почерком написано: «Расстрелять». И внизу тем же красивым почерком подпись: «Председатель ГубЧК - Зинаида Орбели».
Но о зверствах палачей-чекистов мы расскажем отдельно.
Кровавая статистика до сих пор не поддается абсолютному учету, наверное, вряд ли мы когда-либо узнаем точную цифру загубленных душ в казематах, в которых гибель человека зачастую не оставляла даже следа.
По утверждению чекиста Лациса, который вел скрупулезный подсчет расстрелам, по постановлениям ЧК за два революционных года было казнено 9641, из них контрреволюционеров 7068.
Нужно отметить, что, по признанию самого Лациса, более 2500 человек расстреляно не за «буржуазность», даже не за «контрреволюцию», а за обычные преступления (632 преступления по должности, 217 - спекуляция, 1204 - уголовные преступления).
То есть смертная казнь была введена уже не как средство борьбы с буржуазией как с классом (ведь защита рабоче-крестьянского государства была единственным оправданием массовым убийствам без следа и следствия), а как общая мера наказания, которая ни в одном более-менее правовом государстве в таких случаях не применялась.
В феврале 1920 года смертная казнь была отменена.
Зиновьев, выступавший в Германии в Галле в октябре 1920 года, решился сказать, что после победы над Деникиным смертная казнь в России прекратилась.
Меньшевик Ю. О. Мартов, выступавший на съезде немецких независимых политиков 15 октября, уже тогда внес поправку: Зиновьев забыл сказать, что смертная казнь прекратилась на самое короткое время (прекратилась ли?) и применяется снова в «ужасающих размерах».
Сомнения обоснованные, учитывая то, что творилось в ЧК.
Наглядный пример - амнистия. Среди леденящих кровь надписей на стенах Особого отдела ВЧК в Москве, которые делали иногда смертники перед казнью, можно было найти и такие: «Ночь отмены (смертной казни) - стала ночью крови».
Каждая амнистия для тюрьмы означала массовые расстрелы. Представители ЧК стремились поскорее покончить со своими жертвами. И бывало, что именно в ту ночь, когда в типографиях уже набиралось объявление об амнистии, долженствовавшее появиться на другой день утром в газетах, по тюрьмам производились массовые расстрелы.
Надо отметить, что амнистии советской властью объявлялись часто, этим большевики старались показать мировому сообществу свою гуманность.
Как тревожны бывали ночи, когда ожидалась амнистия, рассказывают очевидцы, которые в это время коротали свои дни в тюремном заключении.
Из воспоминаний С. П. Мельгунова: «Я помню эти ночи в 1920 году в Бутырской тюрьме перед амнистией, изданной в годовщину Октябрьской революции. Не успевали тогда привозить голые трупы людей, застреленных в затылок, на Калитниковское кладбище».
Так было в Москве, так было и в провинции.
В одном из очерков сборника «Че-Ка» (Берлин, 1920 год) рассказывается:
«После амнистии в память трехлетней годовщины Октябрьской революции в Екатеринодарской Чеке и Особом отделе обычным чередом шли на расстрел, и это не помешало казенным большевицким публицистам в местной газете «Красное Знамя» помещать ряд статей, в которых цинично лгалось о милосердии и гуманности советской власти, издававшей амнистии и будто бы порою их применявшей ко всем своим врагам».
Так было и позже.
Из рассказа С. П. Мельгунова: «В 1921 году накануне открытия II конгресса Коминтерна в Бутырской тюрьме в одну ночь казнили около 70 человек и все по самым изумительным делам: за дачу взяток, за злоупотребление продовольственными карточками, за хищения со склада и так далее. Политические говорили, что это - жертвоприношения богам Коминтерна. А фраера и уголовные радовались. Амнистию готовят. Поэтому, кого надо в спешном порядке порасстреляют, а остальных амнистируют в честь Коминтерна».
«Ночь отмены смертной казни стала ночью крови»... Есть масса исторических свидетельств, говорящих, что это именно так и было. Установилось как бы правило, что время, предшествующее периодическим отменам или смягчениям смертной казни, становилось временем усиленных смертных казней без всякого иного внешнего повода.
15 января 1920 года в «Известиях» за подписью председателя ВЧК Феликса Дзержинского было опубликовано следующее постановление, адресованное «всем Губчека»:
«Разгром Юденича, Колчака и Деникина, занятие Ростова, Новочеркасска и Красноярска, взятие в плен «Верховного Правителя» создают новые условия борьбы с контрреволюцией.
Разгром организованных армий контрреволюции подрывает в корне надежды и расчеты отдельных групп контрреволюционеров внутри советской России свергнуть власть рабочих и крестьян путем заговоров, мятежей и террористической деятельности. В условиях самообороны советской республики против двинутых на нее Антантой контрреволюционных сил рабоче-крестьянское правительство вынуждено было прибегнуть к самым решительным мерам подавления шпионской, дезорганизаторской и мятежнической деятельности агентов Антанты и служащих ей царских генералов в тылу Красной Армии.
Разгром контрреволюции вовне и внутри, уничтожение крупнейших тайных организаций контрреволюционеров и бандитов и достигнутое этим укрепление советской власти дают нам ныне возможность отказаться от применения высшей меры наказания (т. е. расстрела) к врагам советской власти».
Таким образом, 15 января 1920 года сама ЧК как бы выступила инициаторшей отмены смертной казни. Хотя это решение было вынужденным, так как речь в тот момент шла о признании Советского государства в мире.
Тем временем ЧК спешила расправиться с намеченными жертвами. По приблизительным данным, в Москве за ночь было расстреляно более 300 человек.
После отмены смертной казни за Чрезвычайными комиссиями, по сути, было оставлено это кровавое право. Была сделана лукавая оговорка. Вот, например, сообщение «Известий» 5 февраля: «Киевской губернской чека получено телеграфное разъяснение председателя ВЧК о том, что постановление ЦИК об отмене смертной казни не распространяется на местности, подчиненные фронтам. В этих местностях и революционными трибуналами право применения высшей меры наказания сохраняется. Киев и Киевская губерния входят в полосу, подчиненную фронтам».
С откровенным цинизмом Особый отдел ВЧК разослал 15 апреля председателям Особых Отделов при местных ЧК циркуляр следующего содержания:
«Секретно. Циркулярно.
Председателям ЧК, ВЧК - по особым отделам.
Ввиду отмены смертной казни предлагаем всех лиц, кои по числящимся разным преступлениям подлежат высшим мерам наказания, - отправлять в полосу военных действий, как место, куда декрет об отмене смертной казни не распространяется.
№ 325/16.756,
15 апреля 1920 года.
Генрих Ягода, упр. ОСО ВЧК».
Известная в то время деятельница в рядах левых социалистов-революционеров Измаилович, бывшая в этот день в тюрьме, рассказывает:
«В ночь перед выходом декрета об уничтожении смертной казни по приговорам чрезвычаек... 120 человек увезли из Бутырок и расстреляли... Смертники каким-то образом узнали о декрете, разбежались по двору, молили о пощаде, ссылаясь на декрет.
Сопротивляющихся и покорных - всех перебили, как скотину... Эта тризна тоже войдет в историю!»
Сидевший в эти дни в Московской ЧК один из авторов статей в сборнике «Че-Ка» рассказывает:
«Уже постановление ВЧК было принято, даже отпечатано в новогодних газетах, а во дворе МЧК наспех расстреляли 160 человек, оставшихся в разных подвалах, тюрьмах, лагерях, из тех, кого, по мнению коллегии, нельзя было оставить в живых. Тут погибли в числе прочих уже осужденные трибуналом и половину срока отбывшие в лагере, как, например, по делу Локкарта - Хвалынский, получивший даже в этом жестоком процессе только 5 лет лагеря. Расстреливали 13-го и 14-го. В тюремную больницу утром привезли из МЧК человека с простреленной челюстью и раненым языком. Кое-как он объяснил знаками, что его расстреливали, но не достреляли, и считал себя спасенным, раз его не прикончили, а привезли в хирургическое отделение больницы и там оставили. Он сиял от счастья, глаза его горели, и видно было, что он никак не может поверить своей удаче. Ни имени его, ни дела его установить не удалось. Но вечером его с повязкой на лице забрали и прикончили...»
Историк Сергей Мельгунов, который в то время сидел в Бутырке, ожидая смертной казни, рассказывал:
«Я помню, как одному из нас, арестованных в феврале 1920 года в связи с обвинением в контрреволюции, следователем было сказано определенно: «Здесь мы расстрелять вас не можем, но можем отправить на фронт», причем под фронтовой полосой вовсе не подразумевалась какая-нибудь территория, где велась бы активная гражданская война».
О том, что казни не прекращались ни на день по всей России, говорят сами «Известия», которые нечаянно забыли об ее отмене. Они сообщают: «С января по май расстреляно 521 человек», причем на долю трибуналов приходилось 176, а на долю одной московской ЧК - 131.
В связи с событиями русско-польской войны смертная казнь уже официально была восстановлена 24 мая. После ее больше не отменяли.
Характерен приказ Троцкого от 16 июня 1920 года:
«1. Всякий негодяй, который будет уговаривать к отступлению, дезертир, не выполнивший боевого приказа - будет расстрелян.
2. Всякий солдат, самовольно покинувший боевой пост, - будет расстрелян.
3. Всякий, который бросит винтовку или продаст хоть часть обмундирования, - будет расстрелян».
Началась вакханалия расстрелов не только в прифронтовой полосе, но и по всем городам России. Например, после жесточайшего подавления сентябрьского мятежа красного гарнизона в Смоленске было расстреляно более 1200 солдат, не считая других людей, участвовавших в бунте.
Газеты в центре умалчивали о расстрелах в Чрезвычайных комиссиях, но опубликовывали сведения о расстрелах, чинимых особыми революционно-военными трибуналами. И даже эти официальные цифры ужасающие: с 22 мая по 22 июня - 600; июнь - июль - 898; июль - август - 1183; август - сентябрь - 1206.
После массовых казней сведения опубликовывались спустя месяц.
«17 октября «Известия» сообщали о 1206 расстрелянных за сентябрь, перечисляли и вины этих погибших. Стреляли по любому поводу, начиная с шпионажа, заканчивая бытовым пьянством: за шпионаж - 3, за измену - 185, неисполнение боевого приказа - 14, восстания - 65, контрреволюцию - 59, дезертирство - 467, мародерство и бандитизм - 160, хранение и несдачу оружия - 23, буйство и пьянство - 20, должностные преступления - 181».
Для того чтобы понять, как, за что и на каком основании выносились смертные приговоры, нужно привести копию такого документа, опубликованного в московских «Известиях» 18 ноября 1920 года. Главный Революционный военный трибунал войск внутренней службы приговорил к расстрелу инженера Трунова, начальника административного отдела МОВИУ С. С. Михно и начальника артиллерийского снабжения ТАОНА Н. С. Михно за злоупотребления по службе; «приговор окончательный и обжалованию ни в апелляционном, ни в кассационном порядке не подлежит».
Что это за «злоупотребления», за которые необходимо лишить человека жизни без апелляции, не объясняется. Но постановка дела говорит сама за себя.
Вообще, знакомясь с делами и свидетельствами тех лет, можно потеряться в этой кровавой статистике, ибо кровь не сочится, а льется ручьями, которые сливаются в потоки.
Летом 1920 года расстреляно в Москве 20 врачей по обвинению в содействии в освобождении от военной службы. Вместе с тем было арестовано 500 человек, якобы дававших врачам взятки, и советские газеты, публикуя имена расстрелянных врачей, добавляли, что и их клиентов ждет та же участь. Очевидец, бывший в то время в Бутырке, говорит, что «до последней минуты большинство не верило, не могло даже допустить, что их ведут на расстрел». По официальным данным, по этому делу было расстреляно 120 человек, по неофициальным, значительно больше.
Осенью 1920 года происходят в Москве волнения в местных войсках. Проводятся массовые расстрелы в ЧК- «Последние новости» (английская пресса) сообщали о расстреле в октябре 900, в декабре - 118 человек.
Корреспондент «Воли России» насчитывал в одном только Петербурге расстрелянных за 1920 год 5000 человек (осень 1920 года была временем ликвидации восстаний и «заговоров», связанных с наступлением генерала Юденича).
В статье «В Москве», напечатанной в «Последних новостях», рассказывается со слов приехавшего из России о совершенно чудовищном факте - о расстреле в целях борьбы с проституцией, после облав и освидетельствования, сифилитичек.
Там же в 1922 году, № 656, писали о расстреле детей, больных сапом. Сап - инфекционное заболевание, которым болеет домашний скот, от животных им может заболеть человек. Скот, пораженный инфекцией, забивали, человек излечивался без последствий.
Но зачем лечить, когда намного проще «зачистить» навсегда.
Как говорится, комментарии излишни.
По отчетам Комиссариата внутренних дел, только за май 1922 года было расстреляно 2372 человека.
Россия была усеяна человеческими костями, на протесты и возмущения не было сил. Народ был унижен и раздавлен.
А от правительства сыпались все новые угрозы об ужесточении террора.
В своем августовском выступлении в собрании московской организации Коммунистической партии Сталин, оправдывая тогдашние массовые аресты интеллигенции, заявил:
«Наши враги дождутся, что мы вновь будем вынуждены прибегнуть к красному террору и ответим на их выступления теми мерами, которые практиковались нами в 1918-1919 годах. Пусть они помнят, что мы приводим в исполнение наши обещания. А как мы приводим в исполнение наши предупреждения - это им должно быть известно по опыту прежних лет. И все сочувствующие нашим политическим противникам обязаны предупредить своих особенно зарвавшихся друзей, перешедших границы дозволенного и открыто выступающих против всех мероприятий правительства. В противном случае они заставят нас взяться за то оружие, которое мы на время оставили и к которому мы пока не хотели бы прибегать. Но мы немедленно им воспользуемся, если наши предупреждения останутся безрезультатны. И на удар из-за угла мы ответим открытым жестоким ударом по всем нашим противникам, как активным, так и им сочувствующим».
В излишних угрозах надобности не было, так как не успели еще стихнуть расстрелы церковнослужителей в связи с делами о протестах против изъятия церковных ценностей.
5 июля 1922 года Петроградский ревтрибунал вынес 11 смертных приговоров по делу 86 членов петроградских церковных общин, среди расстрелянных был митрополит Петроградский Вениамин. По майскому процессу 54 церковников в Москве было 12 смертных приговоров.
А сколько расстрелов по этим делам в провинции? В Чернигове, Полтаве, Смоленске, Архангельске, Старой Руссе, Новочеркасске, Витебске, где расстреливаются представители духовенства - за простую агитацию против изъятия священных предметов.
Вот безжалостная статистика.
До революции в России было 360 000 священнослужителей. К концу 1919 года осталось в живых 40 000 священников.
Многие из них уже канонизированы, и в их житиях указан род их мученической кончины: «утоплен», «исколот штыками», «избит прикладами», «задушен епитрахилью», «прострелен и заморожен», «изрублен саблями», а чаще всего «расстрелян».
В эдинбургской газете «The Scotsman» (№7, ноябрь 1923 года) профессор Сайрол опубликовал серию статей о России, в очерке о терроре он подвел итоги большевистским убийствам: 28 епископов, 1219 священников, 6000 профессоров и учителей, 9000 докторов, 54 000 офицеров, 260 000 солдат, 70 000 полицейских, 12 950 землевладельцев, 355 250 интеллигентов и профессионалов, 193 290 рабочих, 815 000 крестьян.
Автор не указывает источники этих данных. Конечно, столь точные подсчеты носят совершенно фантастический характер, но если учитывать статистику сталинских репрессий 30-х годов, когда речь шла о миллионах сгинувших в тюрьмах и лагерях, понимаешь, что подсчеты профессора соответствуют действительности.
Екатерина Рожаева
Где ничто ничтожит
Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи.
Иоанн. 8:44
Когда Максим только еще начинал свою карьеру в НКВД, он частенько хвалился, что работает вместе со знаменитой чекисткой Зинаидой Генриховной Орбели. Прославилась она тем, что, будучи из старого дворянского рода, не то княжна, не то полу-княжна, в возрасте 17 лет она сбежала из Смольного института благородных девиц и пошла работать в ЧК, где собственноручно занималась расстрелами. Да так, что про нее распевали песню:
Эх, яблочко, куды котишься?
В лапы к Зинке попадешь – не воротишься!
Одно время она была начальником губернского ЧК и в порядке классовой сознательности расстреляла даже собственных родителей. Причем собственноручно. Потом ее жестокости оказались слишком даже для ЧК, и ее саму чуть не расстреляли. Но за нее вступился сам Троцкий, и, ссылаясь на пролетарскую гуманность, это дело как-то замяли.
Наслышавшись про ее подвиги, Борис очень удивился, когда встретил Зинаиду Генриховну в первый раз. Это была очень приятная молодая женщина с красивым лицом и умными глазами, высокая и стройная, с быстрыми и уверенными движениями холеных рук и с энергичной пружинистой походкой. Даже чувствовалось, что она действительно что-то вроде княжны из института благородных девиц. Но эта девица была в военной форме, а на малиновых петлицах хищно поблескивали остренькие ромбы – генерал НКВД.
Потом Борис часто встречал ее на новой квартире Максима. Она заботливо помогала Ольге по хозяйству или трогательно нянчилась с ребенком. Иногда Ольга возила ребенка в коляске по Петровскому парку, а рядом прогуливалась Зинаида Генриховна и несла бутылочку с молоком. Иногда вместе с ними прогуливался и брат Зинаиды Генриховны – чудаковатое существо, которого все называли героем Перекопа.
Говорили, что во время гражданской войны он был командиром кавалерийской дивизии или корпуса и прославился невероятной храбростью. Но при взятии Перекопа его контузило в голову и повредило мозги. С тех пор он жил на особой пенсии Совнаркома и чудил. Другого за такие фокусы давно бы посадили, но ему как герою Перекопа все сходило безнаказанно.
За особые заслуга перед советской властью ему подарили целый барский особняк, где он жил один в двадцати пяти комнатах. Правда, в одной из комнат он держал своего старого боевого друга – белую кобылу. Кроме того, он заставлял всех обращаться к нему не по имени и отчеству, а звать его героем Перекопа, говоря, что это его титул, пожалованный ему советской властью. На другое имя он просто не отзывался.
Когда герой Перекопа вышагивал по улице, его всегда сопровождала стайка любопытных мальчишек в ожидании, что он выкинет какое-нибудь новое антраша. В свое время этим занимался и Борис. Зато взрослые, наоборот, недолюбливали героя Перекопа и старались не замечать его.
Если Зинаида Генриховна выглядела очень красивой, то ее братец был зато на редкость безобразен. Это была точная копия батьки Махно, как его показывали в фильме «Красные дьяволята». Ростом он был с карлика и потому всегда носил специальные, сделанные на заказ сапоги с высокими, почти как у женщин, каблуками и лакированными голенищами. После фронтовых ранений одна нога была у него короче другой и не сгибалась. Потому он весь был какой-то перекошенный и сильно хромал. Лицо у него было такое бледное и бескровное, как у покойника. А на этом белом лице глаза черные и колючие, как гвозди. Голову героя Перекопа украшала высоченная копна черных, как сажа, и жестких, как проволока, волос, которые спадали ему до плеч, как львиная грива. Одни говорили, что после контузии малейшее прикосновение не только к черепу, но даже и к волосам вызывает у него мучительные головные боли. Потому он не стрижется и даже зимой ходит без шапки. Другие же уверяли, что герой Перекопа, наоборот, целые дни просиживает в парикмахерской, и что его необычайная шевелюра всегда тщательно расчесана, напомажена и надушена, и что у него даже шестимесячная завивка – перманент. Потому некоторые считали, что он отпустил себе такую гриву нарочно, чтобы казаться выше ростом.
Помимо всего прочего герой Перекопа еще изобрел себе свою собственноручную фантастическую военную форму: ярко-красные кавалерийские галифе с кожаной середкой и ярко-синяя гимнастерка с кавказским наборном пояском из черненого серебра и перекрещенными на груди ремнями. Слева у него болталась кривая кавказская шашка в серебряных ножнах, а справа – огромный маузер в деревянной кобуре и с золотой дощечкой – Почетное золотое оружие Реввоенсовета .
В общем, когда герой Перекопа шел по улице, то на пего было страшно смотреть. Но после того как он несколько раз поднимал пальбу из маузера по воробьям и гонялся за мальчишками с обнаженной шашкой, его потихоньку разоружили. Маузер у него отобрали и оставили только пустую кобуру с золотой дощечкой. А шашку заклепали так, что она не вынималась из ножен.
Когда у героя сдохла его старая боевая подруга – белая кобыла, он устроил ей похороны с военным духовым оркестром, похоронил ее у себя в саду и поставил мраморный памятник, на котором были лавровые венки и приспущенные знамена. Памятник этот он привез с какого-то подмосковного кладбища, с могилы какого-то царского генерала.
Потом взамен белой кобылы герой Перекопа купил себе огромный мотоцикл, отвинтил глушители и носился на нем с таким шумом и грохотом, что окрестные старушки только крестились: «О Господи, опять этот чер-р-рт на своем драндулете катается!» Мотоцикл у него отбирать не пришлось, так как вскоре он разбился в лепешку вместе с мотоциклом.
Окрестные старушки надеялись, что герой Перекопа наконец-таки околеет. Но он выжил. Выходила его Зинаида Генриховна, которая ухаживала за своим прославленным братцем, как за малым ребенком, и кормила его с ложечки до тех пор, пока он опять не встал на ноги. А как только встал, опять принялся чудить еще пуще прежнего.
Когда началась Великая Чистка , герой Перекопа стал выходить из моды. Сначала у него отобрали дом. Тогда он переселился в соседнюю гостиницу и привез туда с собой только две вещи: огромный концертный рояль, на котором он не умел играть, и свой собственный портрет размером во всю стену, верхом на белой кобыле и с шашкой наголо. Весь день он сидел у рояля, бренчал двумя пальцами что-то никому не понятное и любовался на свой портрет.
Потом герой Перекопа вдруг исчез. Поговаривали, что его посадили за портрет. Нельзя вешать такой большой собственный портрет в стране, где есть более великий человек. В этом усмотрели оскорбление Сталина. Вместе с героем Перекопа исчезла и его сестра Зинаида Генриховна. Говорили, что она занималась в НКВД вредительством: расстреливала не тех, кого надо, а наоборот, то есть по заданию троцкистско-зиновьевского террористического центра.
– Макс, – сказал Борис, – а за что посадили героя Перекопа?
– За дело, – буркнул комиссар госбезопасности.
– Значит, ты сам не знаешь, – поддел младший.
– Я – и не знаю?! – вскипел тот. – Так ведь это ж я его и посадил.
– А за что? – допытывался младший.
И тут Максим рассказал довольно невероятную историю. Оказывается, герой Перекопа никаким героем не был, а Перекопа он и в глаза не видел. В действительности он когда-то был парикмахером и актером-любителем и страшно любил выступать на сцене в героических ролях. А потом он взял и выдал себя за героя Перекопа.
– Ну, значит, хороший артист, – сказал студент. – И глупая ваша советская власть, если ее так просто обмануть.
– Все это далеко не так просто, – сказал комиссар.
Оказывается, когда-то герой Перекопа действительно существовал. Но это был совсем другой человек. И человек действительно безумной храбрости. Такой храбрости, что даже когда гражданская война окончилась, герой все продолжал воевать и громил все направо и налево, до тех пор пока его не посадили в ЧК. Там выяснилось, что когда-то он принадлежал к партии анархистов-максималистов, которые имели свою штаб-квартиру в Швейцарии. Потом он в процессе революции примкнул к большевикам.
Во время гражданской войны про этого героя ходили легенды. Он был болен диабетом и потому должен был постоянно делать себе впрыскивания лекарств. Но, несмотря на эту тяжелую болезнь, он был настолько предан революции, что, не вылезая из седла, вынимал из кармана шприц, прямо через штаны делал себе укол и вел свои дивизии в лоб на белогвардейские пулеметы.
В ЧК же выяснилось, что он был просто наркоманом и вкалывал себе через штаны не что-либо, а морфий. А безумная храбрость героя объяснялась тем, что это был просто полусумасшедший, который уже несколько раз пытался покончить жизнь самоубийством. Вот он и искал смерти в бою. Когда его расстреливали, он счастливо улыбался и распевал марш анархистов:
Цыпленок жа-ареный, цыпленок ва-ареный,
Цыпленок тоже хочет жить!
Его пойма-али, арестова-али,
Ему не да-али долго жить!
Это было на юге России. Несколько лет спустя Зинаида Генриховна нашла дело расстрелянного героя Перекопа в Центральном архиве ЧК в Москве и заметила, что он очень похож на ее брата. Вплоть до того, что тоже хромой. И тут ей пришла в голову идея. Все чекисты, имевшие отношение к делу героя Перекопа, за это время уже сами погибли. Значит, свидетелей нет. Кроме того, это дело было сугубо секретное и о расстреле героя нигде не сообщали. Зато о его подвигах писали много и во всех газетах.
Зинаида Генриховна посовещалась со своим братцем, и тому эта идея очень понравилась. В архиве ЧК хранились все документы и революционные регалии расстрелянного героя. Зинаида Генриховна передала все это братцу, а остальное дело уничтожила. По фотографии мертвого героя братец соответственно изменил свою внешность: отпустил себе дикую шевелюру, которую носил герой, заказал себе такую же живописную военную форму, какая была у героя. В то смутное послереволюционное время было много всяких чудаков, и никто ничему не удивлялся. Так актер-любитель, мечтавший о героических ролях, перевоплотился в настоящего героя Перекопа.
– Что же вы теперь с этим героем сделали? – спросил Борис.
– Я положил перед ним все доказательства и говорю: «Ну, сознавайся!» А он говорит: «Не-ет, я жил героем – и умру героем!» Я говорю: «Довольно играть. Ты, дурак, не на сцене, а в НКВД. Я тебя в Сибирь законопачу». А он свое: «Я лучше в Сибирь пойду. Но зато все будут знать, что я герой Перекопа. Пострадал за правду!» – Комиссар госбезопасности беспомощно развел руками. – Вот и поговори с ним. Этот идиот так вжился в свою роль, что уже сам не понимает, где правда, а где фантазия. А ведь в действительности это совершенно безобидное существо. Он только на вид страшный. А на самом деле он жалкий трусишка. Но ради маски героя готов хоть в Сибирь. А во всем виновата эта проклятая Зинка. Та выглядит как ангел, а на самом деле это сатана в юбке.
– А как же это дело раскрыли? – спросил Борис.
– У меня новый метод. Я иду не от преступления к преступнику, а наоборот – от преступника к преступлению.
– Как так?
– Очень просто. Беру человека. Даю ему лист бумаги и говорю: «Ну, пиши – признавайся!»
– Здорово, – сказал студент. – Этак и я что-нибудь напишу – что воровал у соседей яблоки.
– Дурак, – сказал доктор социальных наук. – Это метод научный. Я беру не просто людей, а таких людей, где я знаю, что за ними есть какие-то преступления. Я только не знаю, какие именно. Вот такому типу я и говорю: «А ну, признавайся!»
– А если он ничего не делал?
– Если сейчас не делал, так потом сделает.
– Ну и метод, – сказал студент.
– Да, вот этим самым методом, – сказал комиссар госбезопасности, – я и раскрыл дело героя Перекопа. Я знал, что за Зинкой будет куча преступлений. Порылся – и нашел.
– Значит, за это ее и посадили?
– Нет, это шелуха… За ней много делишек потуже…
– А что еще?
– Это служебная тайна, – сухо сказал комиссар. За спиной Максима лежала на полке большая плоская коробка, а в ней коллекция каких-то значков с нумерованными табличками. На одном из значков поблескивала маленькая золотая эмблема – череп и скрещенные кости. Как на пиратском флаге. Значки определенно не пионерские.
Рядом пятнистая коричневая ракушка размером с половинку грецкого ореха. Ракушка в оправе из тонкой платиновой проволоки в форме подвески или кулона. К ней прикреплена табличка, заполненная каллиграфическим почерком военного писаря НКВД:
Дело «Голубой звезды».
Экспонат, №127-Д.
Конфисковано при обыске у г-ки Орбели Зинаиды Генриховны.
– Макс, что это за игрушка? – спросил Борис.
– Это жук, – ответил комиссар.
– Какой же это жук, если это ракушка?
– Это их тайный жаргон. Эта ракушка заменяет скарабея, который изображал навозного жука.
– А на черта он тебе сдался, этот жук?
Комиссар-чернокнижник поморщился, словно ему надоело растолковывать высшие премудрости всяким идиотам. Потом он стал бормотать, что в Древнем Египте были особые тайные секты, у которых навозный жук с шариком служил символом солнцеворота и жизневорота. Чтобы узнавать друг друга, члены этих сект пользовались скарабеями как тайным значком.
Но главная тайна заключалась в том, что в свое время эти тайные секты представляли собой нечто вроде древнеегипетских врагов народа. Потому они прятались по заброшенным пирамидам, а древнеегипетское НКВД охотилось за ними. Когда их ловили, то согласно тогдашней технике их забивали до смерти камнями. Позже подобные тайные секты существовали и в Европе, но в качестве условных значков они пользовались ракушками, которые сверху напоминают жука. Позже эти ракушки стали условным значком только для женщин, балующихся всякими демоническими культами.
– Ладно, – сказал Борис. – Так что же там за тайна?
– Переверни эту ракушку на спину, – буркнул комиссар госбезопасности. – Видишь, что это напоминает? По женской части…
– Да-а-а, похоже на то, – согласился Борис. – Ну и символика!
Таинственная ракушка изображала собой женский символ, который обычно рисуют на стенках общественных уборных.
Как-то Борис нашел в комнате Максима книгу некоего Джорджа Синклера под названием «Невидимый мир сатаны», которая была издана в Эдинбурге в 1875 году. На полях стояли пометки со ссылками на героя Перекопа и его сестру – генерала НКВД Зинаиду Генриховну в связи с каким-то делом «Голубой звезды». А в этой книге описывалось следующее:
…Томас Вэйр, который был лицемерным пуританином и даже возглавлял строгую пресвитерианскую общину и которого в Эдинбурге считали почти святым, все это время тайно вел жизнь отвратительного разврата и погряз в самых мерзостных и противоестественных преступлениях. В 1670 году, когда ему исполнилось семьдесят лет, его обуяли ужасные припадки раскаяния и отчаяния, угрызения его нечистой совести довели его до грани умопомрачения, и его муки могло облегчить только полное, откровенное и публичное покаяние в своих злодеяниях.
В течение нескольких месяцев его община, чтобы избежать скандала и позора, пыталась замять все дело, но его духовник раскрыл тайну лорду – мэру города, и тот распорядился учредить дознание. Несчастный старик, настоятельно заверявший, что «ужасы Господни, которые тяготят его душу, заставили его сознаться и принести повинную», Томас Вэйр был арестован вместе со своей слабоумной сестрой Джин, которая была замешана в его отвратных делах.
Борису вспомнилось, как герой Перекопа торжественно вышагивал по улицам в своих красных галифе, с кривой шашкой и огромным маузером – золотым оружием Реввоенсовета. А в книжке дальше стояло:
…Все время, пока Томас Вэйр находился в застенке, он болезненно ощущал на себе тяжелый гнев Божий, что приводило его в отчаяние, и нескольким исповедникам, которые навещали его, он признавался: «Я знаю, что я осужден на вечное проклятие и мой приговор уже подписан небом… Потому я не нахожу в моей душе ничего, кроме темноты, мрака, пепла, и это жжет меня, как на дне ада». Столь неожиданное возмущение чувств, ненависть к мерзким делам в сочетании с полной неспособностью отречься от них вполне понятны в семидесятилетнем старце, чья плоть изъедена годами излишеств, а разум ослаб от тяжелого напряжения, когда приходилось постоянно играть искусственную и трудную роль.
Борис вспомнил, как он встречал Зинаиду Генриховну на квартире Максима, как она трогательно помогала Ольге по хозяйству. Или как они гуляли с ребенком в Петровском парке. А рядом шкандыбал колченогий герой Перекопа и заботливо нес бутылочку с молоком. А «Невидимый мир сатаны» сообщал:
Сестра Томаса Вэйра отчаянно обвиняла своего брата в колдовстве. Хотя за ним уже давно шла подобная дурная слава и люди передавали необычайные истории о его занятиях магией и заклинаниями, но колдовство не было главным обвинением, предъявленным ему в официальном суде. Он был признан виновным в прелюбодеянии, блуде, кровосмесительстве и содомии и по этим пунктам осужден к удушению петлей с последующим сожжением на костре между Эдинбургом и Лейтом в понедельник 11 апреля 1670 года, чтобы его тело превратилось в пепел. Его юродивая сестра Джин Вэйр была осуждена за кровосмесительство и колдовство и 12 апреля повешена на рыночной площади в Эдинбурге.
Когда Борис спросил, какое это имеет отношение к герою Перекопа и Зинаиде Генриховне, Максим уклончиво ответил:
– Сравнительный психоанализ. Судьи инквизиции разбирались в этих делах лучше, чем судьи в наше время.
Хотя герой Перекопа и был на редкость безобразен, но в свое время Зинаида Генриховна частенько говорила, что он, как это ни странно, пользуется огромными успехами у женщин. Да и по городу тоже ходили слухи, что герой Перекопа страшный сердцеед и у него постоянно какие-то романтические истории.
Ведь говорят же, что некоторые женщины специально любят уродливых мужчин. Так, герцогиня Альба любила художника Гойю за его безобразие, чтобы этим подчеркнуть свою собственную красоту.
Вспоминая загадочное самоубийство Ольги, Борису иногда казалось, что, может быть, у нее был просто романчик с героем Перекопа. А когда Максим узнал об этом, то… Потому он и избегает об этом говорить, а выдумывает всякие средневековые психоанализы.
Ведь красавица Ольга хотя и выглядела, как Мадонна, но тоже была какая-то странная. Ведь недаром из-за нее уже было два самоубийства.
Пока начальник 13-го отдела НКВД был на службе, Борис сделал у него в комнате маленький обыск. Надеясь, что в его чертовщине никто не разберется, Максим теперь уже не прятал свои бумаги, а прятался за всякими условными шифрами.
Под коробкой, в которой хранились странные значки с символами смерти, Борис нашел папку с именем Зинаиды Генриховны Орбели. Вместо обычной анкеты о социальном происхождении сверху лежала схема семейного дерева Орбели. А сбоку были пометки карандашом:
Один дед был алкоголиком и повесился, а бабушка ушла в монастырь. Второй дед был известным доктором-психиатром, а бабушка была нигилисткой.
Дедушка-психиатр и бабушка-нигилистка организовали в Москве какое-то религиозно-философское общество «Голубая звезда». Но общество это, хотя сугубо гуманитарное и либеральное, было почему-то тайным. Потому одни называли их гуманистами, а другие – сатанистами. Этому-то деду и принадлежала коллекция таинственных значков с символами смерти.
Позже в этом самом тайном обществе гуманистов-сатанистов сиятельный князь Орбели и познакомился со своей будущей женой, которая была дочкой психиатра и нигилистки. Если папа Орбели был самым настоящим князем, то мама была зашифрована под странным обозначением – марсианка.
Итак, бывшая героиня революции и прославленная чекистка Зинаида Генриховна по крови была полу-княжна, полу-марсианка. А сбоку приписка карандашом:
Полукровка помесь сатаны и антихриста. Типичное явление.
Видимо, Максим начитался фантастических романов про марсиан, которые хотят захватить власть на земле, и перенес этих марсиан как шифр для 13-го отдела. Ну и добавил еще библейский персонал в лице антихриста. Но что это за коктейль из сатаны и антихриста?
А сбоку деловая приписка:
В религиозно-философском обществе «Голубая звезда» занимались философией Соловьева и Бердяева, которых называли богоискателями. А рядом лежала справка специалистов 13-го отдела. Богоискатель Соловьев жаловался, что его искушают бесы, и лечился от этих бесов скипидаром. Умер он в результате отравления самодельными леденцами со скипидаром.
На полях заключения доктора философии Руднева:
А о философе Бердяеве, которого некоторые считают крупнейшим русским философом 20 века, специалисты 13-го отдела давали такую справку. Начал он с марксизма, за что побывал в ссылке. Потом ударился в богоискательство. За это богоискательство в 1915 году был отдан под суд юрисдикции Святейшего Синода, который приговорил его к вечной ссылке в Сибирь, явление в русской истории совершенно исключительное. От Сибири его спасла Февральская революция. Но вскоре и правительство Керенского посадило этого философа за решетку. Из-за февральской решетки его освободила Октябрьская революция. Но вскоре и большевики решили избавиться от неугомонного богоискателя и в 1922 году выслали его вместе с группой собратьев за границу.
Резюме философии Бердяева. Рассуждения о человекобоге и богочеловеке. Философия доброго зла и злого добра:
Иногда хорошо идти по пути зла, так как это приведет к высшему добру.
Проповедь «товарищества в Антихристе, царства князя мира сего». Метафизика трагической свободы, которая «коренится в Ничто». Писал Дьявол и Антихрист с большой буквы. Был экзистенциалистом, то есть утверждал экзистенцию сатаны. Лизал зад антихристу. Расхваливал тайные общества вроде «Голубой звезды». Является создателем раскола в православной церкви за границей. Смотри дело: Свято-Бердяевская духовная академия .
На полях заключение доктора философии Руднева:
Философия Бердяева – это типичное философское 69, например, его доброе зло и злое добро. Прав был Святейший Синод, когда приговорил его к вечной ссылке в Сибирь.
Затем шел отпечатанный на старомодной пишущей машинке список членов тайного общества «Голубая звезда». Список этот был составлен в ЧК в 1918 году. Рядом протокол допроса одного из членов этого религиозно-философского общества. Помимо философии Соловьева и Бердяева они интересовались антропософией Штейнера, оккультной теософией мадам Блаватской, поисками счастья по методу Гурджиева, культом йогов и всякой мистикой.
А в области религии, в поисках нового бога, эти богоискатели экспериментировали с тем, что когда-то называлось черной мессой. Они устраивали подобие алтаря. Но вместо распятия распинали в алтаре голую женщину, обязательно девственницу, которая символизировала Деву Марию. Потом богоискатели становились в очередь и прикладывались к модернистическому распятию – взасос целовали и лизали голую деву в святая святых.
Сбоку выцветшими от времени фиолетовыми чернилами приписка рукой чекиста, который снимал этот допрос в 1918 году. С грубой откровенностью варвара он писал: «Да ведь это просто шайка каких-то выродков. Это не философы, а п-лизы…» Таинство причастия богоискатели тоже модернизировали по-своему. Христиане причащались из чаш со святыми дарами, наполненными вином и просфорой, что символизировало кровь и плоть Спасителя. А богоискатели-модернисты по правилам черной мессы наполняли эти чаши мочой и экскрементами, становились в очередь и вкушали их.
Рядом выцветшими фиолетовыми чернилами приписка варвара-чекиста:
Да ведь это просто говноеды. Вот же чертова гнилая интеллигенция. А потом прячутся за всякую философию.
Внизу более позднее и более культурное примечание специалиста из 13-го отдела НКВД:
Куннилингус. Уринофилия. Копрофилия. Имитация черной мессы средних веков (см. приложение №8).
Тут же приложение №8: фотокопия какого-то протокола средневековой инквизиции с описанием черной мессы, где сатанисты 16 века жгут черные свечки и занимаются тем же самым, что и богоискатели 20 века.
В списке тайного общества «Голубая звезда» имена князя Орбели и его жены были помечены крестиком. А рядом красными чернилами ровным и красивым почерком написано:
Расстрелять.
И внизу тем же красивым почерком надпись:
Председатель ГубЧК,
Зинаида Орбели
Одновременно воспитанница института благородных девиц рекомендовала высшему начальству поставить раком и перестрелять всех остальных богоискателей. Но за них вступился сам Троцкий. Его поддержали парком просвещения Луначарский, который в свое время тоже интересовался богоискательством, и управделами Совнаркома Бонч-бруевич, который до революции занимался богоискательством вместе со Львом Толстым, а после революции стал управделами у самого Ленина.
Затем следовала справка специалистов 13-го отдела НКВД. Когда молодой революционер Троцкий сидел в жандармской тюрьме в Одессе, он использовал это время для самообразования и читал массу книг, которые он получал по спискам. Позже из архивов царской жандармерии списки этих книг, написанные рукой Троцкого, попали в руки 13-го отдела НКВД. Но все это были не труды Карла Маркса, над которыми Троцкий только насмехался, и не книги по истории коммунизма, а книги по теории и практике тех самых эзотерических тайных обществ, которые одни называют гуманистами, а другие – сатанистами. Троцкий тщательнейше штудировал эти книги и, чтобы не забыть, даже составил себе объемистый конспект в 1000 страниц. Об этом таинственном конспекте, который позже бесследно исчез, упоминали и заграничные биографы Троцкого.
Хотя в 1918 году дело «Голубой звезды» было закрыто по приказу гуманиста Троцкого, но в 1936 году НКВД снова взялось за это дело. В списке было несколько сот человек.
Часть из них была выслана за границу, опять-таки при помощи гуманиста Троцкого, часть умерла. Но теперь 13-й отдел тщательно проверял всех родственников, детей и даже знакомых этих богоискателей.
В этом списке Борис нашел несколько знакомых имен. Здесь были отец Ивана Странника, с которым Борис учился в одном классе. Отца этого тоже звали Иваном, и специалисты 13-го отдела давали о нем такую справку:
До революции он был мелким поэтом-футуристом и писал под псевдонимом Иван Морт. Но специалисты 13-го отдела были более образованны, чем варвары-чекисты 1918 года, они даже знали латынь, и потому их заинтересовало следующее: почему это Иван Странник-Морт выбрал себе псевдоним, который по-латыни означает смерть?
Если богоискатель Бердяев утверждал, что сатана и антихрист существуют – конечно, с точки зрения абстрактной философии, – то следователи 13-го отдела подходили к этому с точки зрения диалектического материализма и всерьез считали, что сатана и антихрист не только существуют, но даже и женятся. Да, они писали о каких-то смешанных браках… между сатаной и антихристом!
Такой странный смешанный брак был у поэта Ивана Странника-Морта. Кроме того, он был наркоманом. Кроме того, у него жена хромоножка. Кроме того, после революции эта хромоножка работала в ЧК. А потом от этой нервной работы ее разбил паралич, и с тех пор она прикована к постели.
Затем шла всякая достоевщина. Жена-марсианка годами лежала в постели и делала под себя. А любящий муж-футурист бегал кругом с ночным горшком. А потом, чтобы отдохнуть, нюхал кокаин.
Но это еще не все. Хотя и разбитая параличом, эта жена в довершение всех благ еще страдала нимфоманией. А любящий муж самоотверженно водил к ней любовников. А потом, чтобы успокоиться, опять нюхал кокаин.
Среди постоянных клиентов этой нимфоманки был какой-то армянин. А рядом примечание 13-го отдела:
Потому эти фокусы и называют – армянские шутки. Знаем мы эти шутки.
Вслед за шутливым армянином на очереди стоял какой-то бывший монах-расстрига, которого выгнали из монастыря за блуд. А 13-й отдел все это аккуратно регистрировал. Дело в том, что специалисты 13-го отдела подозревали, что Иван Странник немножко странный, немножко ненормальный. Но сам он, начитавшись Бердяева, считал себя не то человекобогом, не то богочеловеком, на которого возложена какая-то особая миссия. Потому, работая цензором в отделе печати горсовета, так же как и в своей личной жизни, он делал там все наоборот. Он пропускал через цензуру вредную декадентскую писанину своих собратьев, говоря, что это его партия, и зажимал здоровую пролетарскую литературу, говоря, что это бред сивой кобылы.
Потому специалисты 13-го отдела поставили его в список вредителей. И за подписью доктора Быкова, майора медслужбы НКВД, такое заключение:
Лечить его трудом по методу Толстого. Кстати, Достоевскому это лечение очень помогло.
Тут же медицинская справка о его сыне Иване Страннике-младшем. У сына, оказывается, какой-то странный физический дефект, который по-ученому называется «фимозис» , а по-русски – «незалупа» . А посему Ване, когда он достигнет половой зрелости, хочешь не хочешь, придется сделать обрезание.
Справка из школы. По всем предметам Ваня учится настолько плохо, что одно время его думали перевести в спецшколу для дефективных детей. Но одновременно Ваня пишет очень хорошие стихи. Настолько хорошие, что его решили перевести в спецшколу для особо одаренных детей.
Борис листал дальше. Опять фотокопия с какого-то средневекового трактата, где ученые монахи совершенно серьезно сообщают, что если христианка совокупляется с антихристом, то это приравнивается к совокуплению с собакой, и таковую пару после соответствующих молитв следует сжечь на костре. Но не собаку, которая не виновата, а людей, так как подобный союз с антихристом – это верный признак пакта с дьяволом. Тут же ссылка на какого-то французского дьякона, который грешил с антихристианкой и за это попал на костер.
Странно, подумал Борис, богоискатель Бердяев бредит о сатане и антихристе, и монахи тоже. Но почему 13-й отдел идет по этому же пути? Да в этой чертовщине и сам черт не разберется.
В деле «Голубой звезды» упоминался и Федька Косой, который считался самым отъявленным хулиганом на всю округу. Тот самый, после драк с которым Максим молился Богу и просил сделать его большим и сильным. Оказывается, Федька Косой был родным братом поэта Ивана Странника-старшего.
А поэт Иван Странник-младший был двоюродным братом Завалишина, с которым Борис когда-то ходил на охоту и который потом застрелился из-за Ольги. А мать этого Завалишина стоит в списке «Голубой звезды». Опять какие-то родственные связи.
Тут же и мать Ирины, в доме которой Борис часто бывал на вечеринках и где ангелоподобная Ольга жила в качестве квартирантки. В молодости, еще до революции, мать Ирины и мать Завалишина были неразлучными подругами, писали стихи, увлекались мистицизмом и теориями третьего глаза, который видит то, что не видят другие. Кроме того, они ходили в какой-то кружок, где занимались поисками счастья по методу Гурджиева. Кружок этот был своего рода филиалом «Голубой звезды». В этом кружке неразлучные подруги и нашли свое счастье, то есть своих мужей – Коряковича и Завалишина, которые тоже были большими друзьями. Но мужья эти путались с революционерами-меньшевиками. Потому после революции большевики расстреляли Коряковича за контрреволюцию, а на Завалишина это так подействовало, что он с горя сам застрелился.
Помимо кружка Гурджиева у тайного общества «Голубая звезда», как лучи у звезды, был еще одни филиал – кружок теософов, которые занимались поисками счастья при помощи верчения столиков и вызывания духов. Одним из членов этого кружка был отец красавицы Ольги – Жорж Гайер, из прибалтийских немцев. Тут же его фотография в молодости: очень красивый, похожий на херувима, молодой человек в форме царского Пажеского корпуса.
Зато жена этого херувима Дора Мазуркина была настоящая бой-баба, чистая разбойница с большой дороги. Кроме того, она была старше своего мужа. Если папа-херувим больше интересовался верчением столиков, то зато мама-разбойница была заядлой большевичкой и даже лично знала самого товарища Ленина, с женой которого она когда-то дружила.
Внизу обстоятельное заключение рукой Максима. Во-первых, согласно шифру 13-го отдела его теща Дора Мазуркина была какой-то перебежчицей. Но бегала она лишь между красными и белыми. И не между большевиками и меньшевиками. Нет, пользуясь терминологией богоискателя Бердяева и 13-го отдела НКВД, эта теща-перебежчица бегала между антихристом, Христом и сатаной. Точнее, она была даже двойная перебежчица: ее родители перебежали от антихриста к Христу, а Дора перебежала от Христа к сатане.
И красным карандашом примечание:
Типичное явление. То же самое было в семье Ленина. Когда припечет, так начинают бегать. Не нужно было нарушать первый закон диалектического христианства – что все люди братья. А задним числом этот закон не работает.
Во-вторых, идя дальше по этому пути, Максим обнаружил, что брак его тестя-херувима и тещи-разбойницы – это опять смешанный брак, помесь сатаны и антихриста. И в-третьих, продукт этого брака, ангелоподобная Ольга, жена Максима, которая завела его по ту сторону добра и зла, по ту сторону жизни и смерти, – это была не просто женщина, а полу-ангел и полу-марсианка. И печальный крик души Максима:
Эх, если бы я знал это раньше! Как много горя и несчастья – и только потому, что я не знал этого.
И деловое примечание:
Но почему, черт побери, об этом так мало пишут в печати? Почему молчат писатели? Или в лучшем случае недоговаривают. Поручить доктору Быкову расследование писателей вообще и Союза советских писателей в частности.
Еще одно заключение по делу «Голубой звезды». Похоже на то, что кружок теософов помимо верчения столиков и вызывания духов в порядке поисков счастья занимается скрещиванием сатаны и антихриста. Но иногда они сами боятся результатов такого скрещивания и потому частенько применяют искусственное осеменение, где мама зачинает ребенка не от папы, а от чужого дяди.
Конечно, 13-й отдел заинтересовался: как же это делается? Очень просто: эти красотки, бегающие между сатаной и антихристом, просто покупают у проститутки использованный презерватив с семенем и делают себе осеменение пальцем. Это одна из тайн мистического третьего глаза и диалектического 13-го отдела, который видит, то, что не видят другие.
Красным карандашом подчеркнуто:
Потому в русском языке и появилось такое странное на первый взгляд выражение, когда видят какого-нибудь идиотика, – пальцем деланный. Устами народа глаголет мудрость. Этот метод анализа называется семантической философией.
Идя по пути мистического третьего глаза, любопытный 13-й отдел деловито регистрировал, что в тех семьях, где скрещивают сатану и антихриста, помимо искусственного осеменения часто можно встретить приемных детей, которых часто выдают за своих родных детей.
И конкретный пример:
Сестра Ленина Анна – единственный ее ребенок – приемный сын Георгий Лозгачев. У всех остальных братьев и сестер Ленина, так же как и у самого Ленина (всего 6 человек), детей не было. Потому в Библии и говорится: узнаешь их по плодам их.
Тут специалисты 13-го отдела еще вспомнили, что перед революцией в русском языке, когда говорили о революционерах или когда правые говорили о левых, то частенько употребляли некое одиозное двойное слово с черточкой, которое символизировало союз сатаны и антихриста. Что после революции это одиозное слово стало запретным словом.
Но это таинственное слово такое одиозное, что лучше его и не вспоминать. Иначе поднимется такой вой, такое шипение, такой свист и улюлюканье, словно наступили на хвост и сатане, и антихристу. И потом оправдывайтесь, что все это только выдумки богоискателя Бердяева.
Однако Бориса все эти высокие материи интересовали сравнительно мало. Его больше интересовали знакомые имена, встречавшиеся в деле «Голубой звезды». Странно, думал он, родители были связаны каким-то тайным обществом не то гуманистов, не то сатанистов. Но и их дети тоже связаны между собой какой-то общей судьбой.
Отец Завалишина застрелился – и его сын тоже застрелился. И не из-за кого-нибудь, а из-за Ольги. Полу-ангел Ольга дружила с полу-княжной Зинаидой Генриховной – и их родители тоже дружили. Но, так или иначе, кончается все это плохо: или убийство, или самоубийство, или еще что-нибудь такое. Что это за чертовщина?
Заканчивая свой обыск у начальника 13-го отдела НКВД, самого главного Борис так и не нашел. О полу-герое Перекопа была только справка из парикмахерской «Артель инвалидов №5», в которой подтверждалось, что он инвалид, хромой, и что он работал там дамским парикмахером.
Ага-а, подумал Борис, дамский парикмахер, профессия подходящая. Это он дамочкам за ушами чешет, а на ушко им нашептывает: «Разрешите, мадам, заменить мужа вам, если муж ваш уехал по делам».
А когда Максим это узнал… Конечно, не очень-то приятно, когда твоя жена изменяет тебе с каким-то парикмахером, да еще хромым. Потому Максим и вынул из дела «Голубой звезды» все, что касается этого героя-парикмахера.
Из книги Библия Раджниша. Том 1. Книга 1 автора Раджниш Бхагван Шри Из книги Вигьяна Бхайрава Тантра. Книга Тайн. Том 5. автора Раджниш Бхагван Шри Из книги Мастер. Размышления о преображении интеллектула в просветлённого автора Раджниш Бхагван Шри13. НИЧТО Возлюбленный Мастер,Давать нечегоНароду никогда ничего нельзя было дать - только людей, которые могли указать ему дорогу. Досточтимый древний говорил: «Какое-либо достижение - это лай шакала; никакого достижения - это рык льва».Будда был тем, кто овладел
Из книги Видение Тантры. Беседы по Царской Песне Сарахи (Книга 2) автора Раджниш Бхагван ШриГЛАВА 5. ИЗ НИЧЕГО В НИЧТО Древняя сцена... Должно быть было утро, подобное этому. Деревья танцевали в утреннем солнце, и птицы пели. И в доме великого мистика тех дней, Удалаки, праздновали возвращение домой его сына, Светкету, из дома Мастера, куда он был послан на учебу.
Из книги Геопсихология в шаманизме, физике и даосизме автора Минделл Арнольд Из книги Просветление – не то, что ты думаешь автора Цзы РамНичто и Все В: Пустота – это окончательная реализация?Уэйн: Это зависит от того, что вы подразумеваете под «пустотой».В: Вы бы согласились назвать это «свободой и пространством»? Уэйн: Я бы согласился назвать это, как вам захочется.В: Когда я услышал «свобода и
Из книги Обновление от 30 августа 2003 года автора Пятибрат ВладимирНичто не вечно под Луной Мир вверх ногами или гибель Арианы«Море волнуется раз, море волнуется два, море волнуется три, фигурой зверя иль птицы замри!».? (Иов.38:12-15)12. Давал ли ты когда в жизни своей приказания утру, и указывал ли заре место ее, 13 чтобы она охватила края Земли и
Из книги Три мировоззрения: монизм, дуализм, тринитаризм. Взгляд на историю реальности автора Поттер ЭллисНичто дзена Существует много разновидностей буддизма: махаяна, тхеравада, тантрический буддизм, тибетский буддизм, Нитиренсю, буддизм чистой земли и другие. Представитель любого направления скажет вам, что его буддизм - изначальный и истинный. Примерно такая же
Из книги Сила подсознания, или Как изменить жизнь за 4 недели автора Диспенза ДжоРазум ничто, материя все? Материя ничто, разум все? Установление связи между миром внешним, материальным и видимым, и внутренним, миром мыслей, было головоломной задачей для ученых и философов всех времен. Даже сегодня многим из нас далеко не очевидно, что разум оказывает
Из книги Хиромантия и нумерология. Секретные знания автора Надеждина ВераИмидж - ничто Мошенники часто используют искажение собственного имиджа. Предоставляются сведения о своих возможностях, связях, финансовом положении, которые преувеличены либо преуменьшены. Это может касаться и информации о предоставляемых услугах. Возможности
Из книги Астрология секса. Ваш зодиакальный путеводитель по любви и страсти автора Дэвис Роуэн Из книги Как быть счастливым всегда. 128 советов, которые избавят вас от стресса и тревоги автора Гупта Мринал Кумар Из книги В тени меча. Возникновение ислама и борьба за Арабскую империю автора Холланд Том7. У всего есть причина, ничто не случайно У всего происходящего есть причина. Ничто не случайно. Во Вселенной существует определенный порядок. Все порождено законом причины и следствия. У каждого следствия своя причина. Что бы ни происходило с вами сейчас, это происходит
Из книги Никак. Нигде. Никогда автора Bанг ДжулияВоздушное ничто Неудивительно, что мусульманским ученым потребовалось немало времени для оформления Сунны. Приписываемых пророку Мухаммеду высказываний было так много, что только в XI в., то есть спустя четыре столетия после его смерти, ученые заявили, что справились с
Из книги автораBсе это Ничто Иллюзорное время куда-то уходит, у меня как обычно - ничто происходит. Я так жажду покоя и забвения - вроде. А Ничто всегда рядом, оно не проходит. За стеклом стынет лед, или дождик колотит. Но Ничто - оно там же. Всегда по погоде… Я шепну ему: «Ты», - может
Дело о хищении ценностей из Эрмитажа принимает все более мистический оборот. Вот уже и следователи впадают в рассуждения о связях преступников с бесами и прочей нечистой силой. Так был ли задействован найденный потир в сатанинских обрядах секты “Голубая звезда”? Начальник антикварного отдела ГУВД Санкт-Петербурга Владислав Кириллов дал интервью “МК”, в котором попытался ответить на этот вопрос.
“МК” уже рассказывал, что потир, который находится в списке похищенных экспонатов Эрмитажа под номером 60 и из-за которого пострадал антиквар Шепель, в середине прошлого века использовался в сатанинских обрядах бесовской секты “Голубая звезда” (номер за 21 августа). Теперь нам удалось найти косвенное подтверждение этой версии в диссидентской литературе. А тем временем сотрудники антикварного отдела ГУВД Санкт-Петербурга в факте похищения продолжают искать интересы поклонников дьявола.
Почти все похищенные из Эрмитажа экспонаты относятся к предметам культа: иконы, кресты, мощевики… - говорит начальник антикварного отдела ГУВД Санкт-Петербурга Владислав Кириллов. - Из хранилища почему-то не взяли вещи, которые не имеют отношения к религии… К нам же постоянно поступают ложные звонки: мол, ищите икону там-то. И, как правило, указывают места, несущие ритуальную окраску: кладбище, церковь… Колесим по всей Ленинградской области. Я бы не стал исключать вероятность того, что в хищении части экспонатов могла быть заинтересована очередная сатанинская секта. В свое время я занимался историей оккультных дел, в том числе читал архивы “Голубой звезды”. Там упоминалась чаша, которая использовалась при обряде жертвоприношений. В материалах дела имелась в том числе и фотография. А на дне конфискованного потира, который проходит по делу “Эрмитажа”, также имеются характерные пятна. Во всяком случае, на первый, пока еще не подтвержденный лабораторными исследованиями взгляд. Позолота на нем окислилась, и серебро приобрело определенный оттенок. Я сразу подумал, что, возможно, туда наливали кровь. Так что не исключено, что чаша таки имеет отношение к сатанинской секте.
“Христиане причащались из чаш со святыми дарами, наполненными вином и просфорой, что символизировало кровь и плоть Спасителя. А богоискатели-модернисты по правилам черной мессы наполняли эти чаши мочой и экскрементами, становились в очередь и вкушали их”, - это цитата из книги советского писателя-эмигранта Григория Климова “Князь мира сего”. Единственного печатного “документа”, который мы нашли, где частично описывается дело о “Голубой звезде”. Хотя произведение написано в жанре фантастики и издано в Сан-Франциско в 80-м году, им сразу же заинтересовались в КГБ…
Тщательная сверка с архивами выявила, что книга основана на реальных событиях и даже часть фамилий достоверна, - продолжает Владислав Кириллов. - Судя по тому, что автор был агентом ЦРУ, можно предположить, что ему в руки попали секретные данные.
“В религиозно-философском обществе “Голубая звезда” занимались философией Соловьева и Бердяева, которых называли богоискателями. Пользовались его постулатом: “Иногда хорошо идти по пути зла, так как это приведет к высшему добру”.
Григорий Климов работал в Гарвардском проекте в Мюнхене, где производилось обширное психологическое исследование новой эмиграции из СССР. Там работали лучшие американские эксперты - ведуны по советским делам, на этот проект было ассигновано несколько миллионов долларов. Судя по всем данным, в Гарвардском проекте вырабатывались научные планы и выискивались соответствующие кадры для начинавшейся в то время психологической войны между Западом и Востоком. И Климов даже стоял во главе одного из этих спецпроектов. В книге автор рассматривает сталинские репрессии через призму борьбы добра с нечистой силой.
В начале прошлого века было много еретических кружков, входили в них, как правило, меньшевики и эсеры. Увлекались спиритическими сеансами, даже Троцкий читал эзотерические книги. Бесы, знаете ли, есть бесы - их задача разрушить строй, сделать переворот, - говорит Кириллов. - Но и ныне в нашей структуре имеются специалисты, которые занимаются делами, связанными с преступлениями на почве оккультизма.
- А вы сами не слишком увлеклись мистикой?
Если внимательно почитать книгу Климова, то из нее можно почерпнуть, что секту “Голубая звезда” основали дед-психиатр и бабка-нигилистка “прославленной революционерки и члена НКВД Зинаиды Генриховны Орбели”. А когда поклонников Сатаны задержали, конфискованный у них золоченый потир был передан в хранилище русского отдела Эрмитажа. Директором музея в то время как раз был заслуженный культурный деятель Иосиф Абгарович Орбели. Как вы думаете, случайны ли эти совпадения?
Начальник антикварного отдела Владислав Кириллов, выступая как официальное лицо, рассказывал журналисту “МК” под диктофон свои соображения на “оккультные темы” и неслучайные совпадения в течение двух дней. А потом вдруг взял и отказался от своих слов. То ли побоялся, что раскрыл тайну следствия, то ли решил, что игра в “Код да Винчи” затянулась и наши читатели могут заподозрить его в чрезмерном пристрастии к мистификациям. Ведь до выдвинутой им версии все задержанные по подозрению в “краже века” были обычными питерскими интеллигентами.
